Тени былого влияния, или Как не остаться у разбитого корыта
1
фото: Aforismo.ru
Периодически мне приходится сталкиваться с попытками именовать меня политологом, что не вызывает у меня радости, так как мое представление о большей части современных политологов крайне неоднозначно. Даже геостратегия, что изначально являлась частью геополитики, в моем понимании максимально дистанцирована от своих исторических корней, так как она вобрала в себя большое количество тем и элементов из других общественных и гуманитарных наук
Геостратегия является одной из областей знания в рамках общественного сознания, которая традиционно рассматривалась в качестве дочернего направления геополитики. Но времена меняются. Прежде чем кратко описать понятия и принципы, что легли в формируемую мной общую теорию геостратегии, предлагаю посмотреть на состояние ее политологических корней.
Политолог – это диагноз
Выделение отдельных общественных наук происходит по понятному, простому и, давайте скажем честно, ограниченному алгоритму:
- в рамках базовой/ родительской общественной науки обосабливается узкая предметная область, имеющая потенциал и потребность в детальном и глубоком изучении;
- большая часть определений, понятий и принципов мигрирует из материнской науки, одни при этом упрощаются, другие, наоборот, усложняются, но преемственность остается;
- на стыке новой науки и смежных общественных областей возникают небольшие междисциплинарные зоны;
- на полученном фундаменте новая дисциплина расширяется и уже внутри нее формируются собственные уникальные методы и авторитеты.
В итоге новая дисциплина процентов на 70-80 является преемницей родительской, наследует присущие ей ограничения и болезни и так же пропускает мимо себя громадные пласты знания. Традиционная геостратегия именно так отпочковалась от геополитики, сохранив в себе весь багаж гуманитарщины и журналистики со свойственными им ограниченностью, описательством и общей склонностью к акынству (что вижу – о том и пою). Посмотрите на современных политологов, добрая их часть напоминает бывших секретарш больших руководителей, ранее имевших «доступ к телу» и искренне считавших себя чуть ли не заместителями своих боссов и продолжающих еще долгое время после резкого изменения статуса рассказывать истории в стиле – «мы пахали, я и трактор», вешая на доверчивые уши свою былую «значимость».
Молодость прошла, жизнь продолжается и требует немалых расходов, вот и вынуждены политологи ежедневно соревноваться в story-telling, выясняя, кому удастся выудить из ежедневного мелкого мусора и информационного шума нечто более яркое и привлекательное, чтобы получить на этом денежку, раз за разом спасая редких животных с корабля «Доктор наук, профессор Шварценгольд».
Несколько дней назад я с интересом слушал, как один «специалист» с апломбом рассказывал про новые конфигурации в мире, ирония была в том, что все это несколько лет назад было описано мной в рамках базовых сценариев геостратегии.
И, да, именно потому, что я эти сценарии вижу заранее, мои работы вызывают у людей интерес, но Васисуалиям Лоханкиным этого не понять.
Таким образом, можно заключить, что традиционная геостратегия являлась частью геополитики, в полной мере вбирая в себя все ее особенности и ограничения. На этом фоне нет ничего удивительного, что падение уровня аналитики в современной политологии вызвало сходные явления и в геостратегии.
Единственным сильным традиционным политологом широкого профиля, обладающим в русскоязычной среде авторитетом, а также талантом и несомненной предсказательной силой, считаю Дмитрия Джангирова, остальным до его уровня...
Тематический конформизм
Влияние текстов и роликов на общество понятно, они формируют общественное мнение и общественные впечатления. Однако и авторы вынуждены при этом идти на поводу у общественного заказа, повествуя о том, чего от него ждут, повторяя одно и то же из раза в раз, меняя лишь слова и немного смещая акценты. Есть множество журналистов, политологов и экспертов, что годами повторяют одни и те же банальности, отрабатывая заказ непредвзятой аудитории.
В последний год Украины в эфире как будто стало меньше, а до того вся информационная повестка была забита ею, вопли, крики и рассказы о том, как там все плохо, стабильно набирали рейтинги, что конвертировалось в зарплаты и премии. Оборотной стороной этого для большого количества экспертов стало профессиональное саморазрушение и деградация, приводящие лишь к тому, что перманентным результатом деятельности оказывается халтура, а итогом карьеры – разочарование.
Когда общество требует определенных тем – очень легко пойти на поводу и поддерживать этот «бледный огонь» бесконечно, из раза в раз раскрывая новые нюансы, а по сути повторяя одно и то же. Есть много изначально неплохих авторов, скатившихся до функции флюгеров – отвечающих на запросы, надрывающихся в постоянной погоне за признательностью, деньгами, просмотрами, лайками и другими формами социального одобрения. Многие стали рабами одной идеи, обернув ее в красивую упаковку и развесив симулякры и оказавшись неспособными выйти за ее пределы и признать свою ограниченность.
Прежде чем публиковать статью, ответьте на вопрос: что именно она должна сказать и какие сильные и новые (!!!) мысли она в себе заключает. Если это трудно – не публикуйте. Не нужно опускаться до рефератов и поверхностных обзоров, не стоит также постоянно тренироваться в форме, игнорируя содержание.
И, да, если вы посмотрите мои тексты, то непременно заметите, что я всячески избегаю повтора тем и рассмотрения текущих событий. Писать следует лишь о том, что интересно самому, а не про то, чего хочется в данный момент публике. С роликами в этом смысле тяжелее: как ни сопротивляйся, но вопросы от аудитории повторяются.
Таким образом, приходится признать, что не только человек формирует информационную среду, но и среда подталкивает человека к написанию и разбору актуальных и животрепещущих тем. Большое количество экспертов, политологов, журналистов становятся рабами общественного одобрения и годами топчутся по одной полянке без шансов выйти за ее пределы.
Хуже этого разве что обоснование всех событий через мемы «это все Ватикан», «Путин все слил», «ХПП» и т.д.
Общая теория геостратегии
Когда я решил заниматься геостратегией, у меня и мысли не было пытаться идти проторенной дорожкой. Фактически, основу и фундамент геостратегии я собирал с большого количества общественных и гуманитарных дисциплин. Традиционное, сформированное в середине прошлого века представление о геостратегии устарело и не позволяет корректно отвечать на текущие вопросы. Для решения этой проблемы в первую часть вышедшей в 2020 г. книги я поместил общие принципы и модели геостратегии, значительно расширяющие классический подход:
- используется три типа противостояния: вооруженная борьба (война Ареса), торгово-экономическая борьба (война Афины), психоисторическая борьба (война Аполлона);
- к двум классическим типам держав (морская и континентальная) добавляется третий тип – сетевая держава. Основу сетевой державы составляет идеологическое, религиозное и/или морально-нравственное единство;
- выделены смешанные типы держав – империи суши, империи моря – и геостратегические игроки, описаны принципы имперского духа;
- вводятся понятия психоисторических смыслов (традиций) – совокупности идеологии, религиозных и национальных традиций, определяющих и объясняющих смысл существования в прошлом, настоящем и будущем индивида, семьи, общества, народа и т.д.;
- понятие пассионарности используется в отличающемся от общепринятого представления, введены уровни пассионарности;
- добавлены представления об этнической системе и ее компонентах, позволяющих по-новому взглянуть на развитие – психоисторические смыслы (энергия), знания и технологии (энергия), ресурсы (материя);
- раскрыты понятия элиты, власти и аристократичности;
- для этнической системы введено понятие субъектности – естественного процесса формирования и выдвижения управляющей группы, обеспечивающей реализацию воли, целеполагания и независимости поведения. Показаны три уровня субъектности в геостратегии – верховная власть (правитель, судия или совет), правящий слой (элита или революционеры, захватившие власть) и этническая система;
- созданы модели устойчивости стран к распаду и контроля территорий;
- сформулированы понятия культурного, традиционного канона этнической системы, национального духа;
- показаны ограничения использования прямых аналогий в формировании геостратегических теорий;
- разработаны и показаны методики формирования национальных стратегий как больших игроков, так и малых и средних стран и этнических систем.
Все эти элементы сведены в общую систему, позволяющую сформулировать основу общей теории геостратегии и вслед за тем разработать национальные стратегии крупнейших геополитических игроков в 21 веке, в том числе и России.
Таким образом, легко заметить, что прямой преемственности от геополитики практически нет, в основе предложенного мной варианта геостратегии лежит большое количество элементов из совершенно разных частей общественной сферы. Данный подход к формированию новых дисциплин много сильнее предыдущих и позволяет охватывать более широкие области общественного сознания, в том числе и те, которые «не видны» другим наукам, с позиций междисциплинарного анализа.
И, да, я стремился сформировать как можно более широкий фундамент, максимально отстраиваясь от геополитики.
Резюме
Когда я слышу фразы в стиле – я занимаюсь политологией 20, 25, 30 и т.д. лет, у меня возникает всего один вопрос: будьте добры, покажите хотя бы одну статью или ролик, которому 3-4 года и уровень которого соответствует среднему выступлению Дмитрия Джангирова. Если этого нет – возвращайтесь обратно в кадры.
Есть несколько политологов, обладающих хорошими аналитическими способностями, но практически все они оказались в ловушке тематического конформизма – уже не они формируют повестку дня, а общество требует от них вновь и вновь отвечать на одни и те же вопросы, пересказывать одни и те же сюжеты.
При создании общей теории геостратегии я постарался максимально широко внедрить в нее элементы общественных и гуманитарных наук, чтобы строить национальные стратегии именно на этом фундаменте. Надеюсь, получилось неплохо.
